23.34

При задержании меня схватили со спины за левую руку, на этом месте сейчас синяки от пальцев. Их было семеро человек, в гражданке, все в балаклавах в микроавтобусе серого цвета. Я спросила:«Кто вы? Что вы делаете?» Тот, кто меня схватил, ответил: «Рот закрыла, тварь» (нарушает п. 3 ст. 2.4 ПИКоАП, ст. 2.5 ПИКоАП, п. 10 «Правил профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Республики Беларусь», утв. Приказом МВД от 04.04.2013 № 67.). Меня кинули на сиденье серого микроавтобуса, моего друга поставили на колени между кресел. Попросила представиться, объяснить в чем дело, показать документы – никто этого не сделал (нарушение ст. 23 Закон Республики Беларусь от 17.07.2007 № 263-З «Об органах внутренних дел Республики Беларусь»). Я сказала, что хочу позвонить адвокату, этого мне не дали сделать ни при «задержании», ни после на допросе (нарушение п. 1 ст 2.8 ПИКоАП, п. 3. ст. 8.2 ПИКоАП, ч. 2 ст. 11.4 ПИКоАП, ст. 62 Конституции Республики Беларусь). Нам приказали отдать свои мобильные телефоны и фотоаппарат. Один из присутствующих держал мой фотоаппарат в руках так, что он бился о пол машины. Я попросила взять камеру в руки, это ценная вещь, в ответ мат и толчок в плечо. Я спросила: «Что вы делаете?» В ответ: «Видишь едем, машину шатает» и засмеялись (нарушает п. 3 ст. 2.4 ПИКоАП, ст. 2.5 ПИКоАП, п. 10 «Правил профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Республики Беларусь», утв. Приказом МВД от 04.04.2013 № 67).

Во внутреннем дворе РУВД нас поставили к стене, неизвестная женщина начала записывать личные данные всех задержанных. Я сказала, что ничего не скажу, пока не покажут документы. Один из них показал половину своей красной корочки, я увидела только фото – этот человек представился лейтенантом Мельниковым. Сторону документа, на которой была фамилия, сотрудник показать отказался (нарушение п. 10 «Правил профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Республики Беларусь», утв. Приказом МВД от 04.04.2013 № 67). На улице, поставив руки на стену, мы стояли около 20 минут, потом нас завели в помещение, где проводилась опись вещей. Делали это три женщины, похоже, они не знали, как правильно все оформлять, поэтому забирали на всякий случай вообще все вещи у задержанных. Позже к ним подошел более опытный «тихарь», начал говорить, как надо, и проводил обыск у мужчин. Этот же «тихарь» в черной маске и спортивном костюме записывал показания на камеру, выбора говорить или нет у нас не было (нарушение п. 4 ст. 2.3 ПИКоАП, ст. 27 Конституции РБ). В этом помещении РУВД за нашими спинами сидели молодые люди в форме ОМОНа, на вид лет по 17-18. Что они там делали, непонятно. С телефона моего друга мы успели позвонить родителям и подруге Алесе, попросили ее связаться с адвокатом. После этого все вещи забрали.

Отвели в изолятор. Это серая комната примерно 4 х 2 метра (считала по квадратам плитки на полу), скамейка вдоль стены. Пластиковая бутылка воды, из которой пить никто не решился. Там я познакомилась с тремя своими будущими сокамерницами. Одна из них — мать в декрете, двое детей (одному годик, второму, с инвалидностью, шесть лет) – задерживать ее не имеют права, тем не менее она сидела до понедельника. Две другие девушки из Food not bombs – Лида и Настя, их задержали на раздаче еды бездомным. В протоколе записали: «раздавали еду бездомным и выкрикивали лозунги». «Выкрикивали лозунги» записывали всем, некоторым еще приписывают «сопротивление», это уже две статьи. Нас по очереди еще раз вывели из камер и заставили дать показания (нарушение п. 4 ст. 2.3 ПИКоАП, ст. 27 Конституции РБ). Задавали много наводящих вопросов. После этого повели делать дактилоскопию, хотя у мента на руках уже была копия моего паспорта (нарушение ст. 7 закона РБ «О государственной дактилоскопической регистрации»). Копию протокола мне не выдали, на мою просьбу выдать — отказали (нарушение п. 5 ст. 10.2 ПИКоАП).

В РУВД мы находились с 16.30 до 23.00 вечера. Один раз отводили в биотуалет на улице. Там нет света и очень холодно, сейчас зима. Ночью за нами приехала машина, каждого еще раз обыскали. В этот раз меня обыскивал мужчина (нарушение п. 1 ст. 8.6 ПИКоАП), он делал это аккуратно, залез только в карманы пальто, тем не менее этот обыск — очередное нарушение моих прав. Потом приехала машина, мини-автозак с двумя камерами («стаканами») внутри. Такой «стакан» по размеру примерно 50 см в ширину, метр в высоту и в длину, с двух сторон лавки, посередине выпуклость от колеса. Туда нужно было залезть четверым девушкам. Мы начали говорить, что это невозможно, когда сели двое, ноги уже не вмещались. Мент сказал, что летом туда четыре мужика помещалось и матом посоветовал поторопиться (нарушение п. 10 «Правил профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Республики Беларусь», утв. Приказом МВД от 04.04.2013 № 67.). Мы сели друг другу на колени, заняв все возможное пространство. Переживали, чтобы только нас везли на Окрестина (в Минске), воздуха не хватало и казалось, что до Жодино уже не доедем. В двери «стакана» было круглое окно. Лида сидела сверху и видела, как мент играл в «стрелялки» на телефоне, в нее играют онлайн. Мы с девушками обсуждали, что этот мент возможно играет сейчас с детьми задержанных.

Привезли в ИВС на Окрестина. Жирный ОМОНовец встречал нас матом и песенкой «свистит змагарская вьюга, ОМОН их хлещет упруго» (нарушает п. 3 ст. 2.4 ПИКоАП, ст. 2.5 ПИКоАП, п. 10 «Правил профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Республики Беларусь», утв. Приказом МВД от 04.04.2013 № 67). Поставили в растяжку на коридоре. Руки на стену, ладонями наружу, лицо в пол. Стоять так очень тяжело, руки трясутся, кто пытался опустить – подходили орали: «Что тяжело? Сейчас веса добавлю!» Орут там с примесью мата постоянно , обычным голосом не говорит никто (нарушение ст. 23 Закон Республики Беларусь от 17.07.2007 № 263-З «Об органах внутренних дел Республики Беларусь»). Распределили по камерам. Моя камера на третьем этаже, номер 16. Потом рассказали, что самая крутая на Окрестина камера номер 24— там много книг и есть ручки. Мы вошли со словами «Вечер в хату», пытаясь сохранить позитив, и смеялись при любой возможности.

Нас было 24 человека, в 6-местной камере (нарушение п. 47 «Правил содержания физического лица», утв. постановлением СМ РБ 996 от 21.11.2013). Это 23 политических заключенных и одна бездомная женщина. Матрасов не было, постельного белья тоже (нарушение п. 48 «Правил содержания физического лица», утв. постановлением СМ РБ 996 от 21.11.2013). Несколько первых часов мы просто не понимали, как передвигаться, практически все пространство было занято. Мебель прикручена к полу, двигать ее нельзя. Из средств гигиены — немного туалетной бумаги и кусок хозяйственного мыла (нарушение прилож. 2 Постановления Совета Министров РБ № 1564 от 21.11.2006). Два окна с матовым стеклом за серой решеткой, в них ничего не видно. Горит яркий свет. Ночь в такой камере стоит 14,50 (4,5 евро) по прейскуранту на стене. Есть еще расписание, где перечислены прогулки и душ.Конечно, этого у нас не было (нарушение п. 101 «Правил содержания физического лица», утв. постановлением СМ РБ 996 от 21.11.2013).

Койки железные, лежать или даже сидеть на них можно только подложив куртку, хотя это особенно не помогает. Тело начинает болеть от впившегося железа. Удобнее было спать на полу, но места там хватало не всем. Чтобы поместиться, мы ложись в ряд по четыре человека, ноги под кровать. Кто-то в проходе возле туалета, кто-то под столом, кто-то на столе и скамейках, остальные на койках. Первую ночь свет не выключали, мы натягивали шапки или маски на глаза, чтобы не слепил свет.

Холодно особенно не было, хотя батареи были отключены. Большая проблема в отсутствии воздуха. Вентилятор выключен, кормушка (окно в двери камеры) закрыта. Мы спали в обнимку с Настей на ее куртке, накрывались моим пальто. На вторую ночь свет нам вырубили. Отбой в 22.00, подъем в 6.00. Я почти не спала, будили разговоры. Я пересела с пола на стол, чтобы почитать книгу при свете луны (это тусклый свет над дверью камеры). В какой-то момент услышала звук воды – бездомная обмочилась. Я начала будить девочек, чтобы убрали ноги из-под этой кровати. Настя успела, обувь Лиды пострадала, она встала ее замывать. Ночью без света появилось много тараканов, они бегали между спящими на полу. Кто-то из девушек просыпался. Узнав про тараканов, их передергивало от отвращения. Убили 6 штук, ботинком. Шутили: «стоп таракан».

В шесть утра свет включили, через час утренний шмон (обыск в камере). Обыск проходит два раза в сутки, утром и вечером. Нас выводят из камеры, ставят вдоль стены. Ноги на ширине плеч, руки на стену ладонями наружу, лицо в пол, двигаться нельзя. Перекличка: называют фамилию, ты – имя и отчество. В это время камеру обыскивают. Нас так много, что, выстроившись вдоль стены, мы занимаем почти весь коридор. Мент шутит:«Хорошо стоим, прям ланцужок солидарности» (нарушает п. 3 ст. 2.4 ПИКоАП, ст. 2.5 ПИКоАП, п. 10 «Правил профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Республики Беларусь», утв. Приказом МВД от 04.04.2013 № 67). На обыске нам пояснили, что днем сидеть на кроватях нельзя, если еще раз увидят, этот человек пойдет в карцер.

После, когда вернулись в камеру, все боялись сесть на кровати. Кто-то сел на лавку, остальные стояли, занимая все свободное пространство. Только через часа два страх отпустил. Принесли еду, как всегда, много хлеба, черный сладкий чай и кашу. Я не ела все три дня, только пила чай утром и компот вечером. Каша воняла кислым, это был рис или овсянка, определить невозможно. На обед давали сосиску или рыбную котлету. На котлетах плесень (нарушение прилож. 1 Постановления Совета Министров РБ № 1564 от 21.11.2006). Мы просили не выдавать еду, ее мало кто ел, все равно давали ровно 24 по количеству людей в камере. Еду надо было выкидывать в туалет и мыть за собой тарелку. Делать все это нужно очень быстро.

На второй день включили горячую воду. Я попросила дать нам шампунь, полотенце, щетки, мент ответил: «Где я их возьму? Что в магазин сбегать?» (нарушение прилож. 2 Постановления Совета Министров РБ № 1564 от 21.11.2006). Девчонки рассказали, что волонтеры и Красный крест постоянно передают средства гигиены, но до заключенных они не доходят. Попыталась помыть голову в раковине, единственное, что там было – мыло. Эксперимент неудачный, волосы выглядели еще хуже. Вытирала волосы маской. Постирала маску и трусы, повесила сушить. Всего второй день, а от вещей уже начинает вонять (жестокие и бесчеловечные условия — противоречит ст. 25 Конституции Республики Беларусь и Конвенции против пыток).

Чтобы было комфортнее ходить в туалет, включали слив, еще договорились в эти моменты в камере громче разговаривать. Туалет – дырка в полу в углу камеры, огорожен стеной и дверью. Когда человек становится, дверь все равно находится на уровне живота. Я в туалет надолго сходить не смогла, это стресс. Переживаешь, что будет вонять, камеру не проветривают, и все прочее. Еще мы туалет использовали как биде, наливали в бутылку воду и заходили туда подмываться.

Громкие разговоры помогают только в такой туалетной ситуации, все остальное время это очень мешает. Начинает болеть голова от постоянного гула и нехватки воздуха. Все темы только про аресты, рассказы тех, кто уже отсидел. Жутко угнетает. Девушка Алеся, сбивая тему, спрашивает, кто где работает. Фельдшерка со скорой, гейм-дизайнерка, логопед, мать в декрете. С нами сидел парень (предполагаю трансгендер) он зарабатывает, делая четки для церкви, хотя сам атеист. Говорит, что делает это только из-за денег, и потому, что делает их дома, где его никто не трогает. Его мать верующая, предполагаю, что это она нашла ему такую работу. За час можно сделать одни четки – зависит от количества узелков, в день примерно три штуки. Девушка из  «СЭС», это ветеринарная клиника, у нее самой 9 домашних животных – собаки и коты. Говорит оставила друзьям указания на случай задержания.

Я рассказала, что работаю с архивной фотографией, читаю лекции по истории повседневности в колледже. Сокамерницы предложили прочитать что-то, я не против, это собьет гул в камере. Нужно подготовиться, накидать план. Постучала в дверь, попросила ручку и лист бумаги. Мент спросил, что это я собираюсь писать,ответила, что мое личное дело. Мне ничего не дали, похоже, моя просьба испугала (нарушение п. 52 «Правил содержания физического лица», утв. постановлением СМ РБ 996 от 21.11.2013).

Еще вариант тишины – коллективные чтения. В камере было две книги, одна беллетристика Донцовой и еще Джек Лондон «Смок Беллью», выбрали вторую. Каждая читает по главе. В голове начинается кино, все замолкают. Так пару глав и снова разговоры. Мне передают книгу, я отдаю ее девушке, которая все время сидела, забившись в угол, и почти не говорила. Она берет книгу, начинает читать, достаточно громко. Что-то в ней меняется, но она не дочитывает главу, опять разговоры. У одной из девушек болит зуб, он крошится, отвалился еще один кусок. Ее посадили на 15 суток. В ближайшее время к стоматологу она не попадет. Она стучит в дверь, просит обезболивающее. Позже ей принесли анальгин.

Через пару часов снова начинаем читать, моя очередь. На самом деле для меня большой стресс читать публично, обычно перед глазами белая пелена, начинаю путаться и каждый раз, когда это происходит, еще больше волнуюсь. Ничего такого в этот раз не было. Я читала уверенно, меня захватил сюжет, и все слушали. Я не дочитала главу. В эту ночь, вторую по счету, нам вырубили свет в камере. За стеной постучали раз, раз, раз-два-три. Это, скорее всего, «Жыве Беларусь», мы очень обрадовались и постучали в ответ. Это парни из соседней камеры. Утром мы повторили перестукивание. Ложимся спать. Постепенно все распределяются по полу.

Третий день, утро, шмон. Мент орет на нас с матом, потому что тихо отвечаем. Орет, что бардак в камере. Орет, что на койках сидеть днем нельзя, увидит еще раз, отправит в карцер. Есть вопросы? Одна из девушек спросила: «нам выдадут матрасы?» Ответ: «Нормальные бабы хотят мужика, а не матрасы» (нарушает п. 3 ст. 2.4 ПИКоАП, ст. 2.5 ПИКоАП, п. 10 «Правил профессиональной этики сотрудников органов внутренних дел Республики Беларусь», утв. Приказом МВД от 04.04.2013 № 67). Позже узнали, что то же самое, слово в слово, он говорил девушкам из камеры на втором этаже. Мент спрашивает у бездомной:«Алла тебя девки не обижают, ты скажи, мы быстро с ними разберемся». Алла спрашивает: «Когда вы меня выпустите?» Ответ:  «Еще посидишь». Мне было жаль эту женщину, которую держат в тюрьме, скорее всего, из-за нас. Сегодня понедельник, день судов. Ждем, когда вызовут.

Четверых, включая меня, переводят в камеру на первом этаже. В ней уже ждут суда еще 7 человек. Знакомимся, рассказываем у кого какие новости, обсуждаем тупые шутки про матрас на утреннем шмоне. Рассказывают, что суды по 10 минут идут, но все длиться дольше, по пол часа примерно. Приходит первый суд, приговор – штраф 30 базовых. Женщину эту задержали за то, что у нее красный жилет был одет на белый пуховик. Осудили за одиночный пикет. Приходит вторая девушка, ей дали 15 суток. Женщина отдает ей свой красный жилет, говорит, что в кармане запасные трусы. Потом на память заучивает телефон родных, чтобы передать где она. Еще адрес, подъезд и этаж, где в электрощите она скинула мобильный телефон, успела выключить и очень надеется, что телефон все еще там.

Проходит еще один суд, женщина фотографировала на телефон протестующих с флагом, ей присудили штраф 40 базовых (345 евро). Менты издевательски шутят, что вы волнуетесь, за вас же все заплатят фонды. Меня вызывают на суд. Выводят в коридор, ставят к стене. Там встречаемся с моим другом, вместе с которым задержали. Пытаемся тихо поговорить. Тетка, которая раздает еду заключенным, орет на нас: «Кто вам разрешил говорить?!» Замолкаем, думаю какого хрена вообще, она тут другим делом занимается. Переглядываемся, Володя подмигивает, стараюсь не плакать, нужно собрать себя перед судом.

Суд по скайпу. Сначала дают поговорить с адвокатом, все там же в зале суда. Боюсь сказать лишнее, чувствую, что в беседе не только мы двое. Это наш первый разговор с адвокатом. Володю судят первым. Свидетель обвинения представился: Морозов, следователь первомайского РУВД. Адвокат настаивает на том, что «свидетель» —заинтересованное лицо и не может давать показания. Судья Макаревич Михаил Викторович жалобу отклонил. Показания свидетеля никак не связаны с реальностью. Этот цирк длиться недолго: Володе дали 15 суток, мне — штраф 25 базовых (215 евро). После приговора меня отпускают не сразу, еще около часа держат в камере. На вопрос, почему я еще тут, отвечают, что буду сидеть столько сколько нужно. Потом выводят в коридор, лицом к стене, оформляют последние документы.

Из тюрьмы меня выводит толстый ОМОНОвец в балаклаве. На выходе останавливает и говорит: «там на улице стоят люди, если услышу крики, хлопки, сразу пойдешь обратно. Обниматься не ближе чем 200 метров от ворот». Я рада, что там кто-то есть, может подвезут до дома, у нас все деньги забрали, ничего с собой нет.

За воротами меня встретила Ира, девушка с которой я волонтерила в августе в службе поддержки задержанных, и ее друг. Она дала мне кекс, но есть ничего не хотелось, еще воды, я отказалась пить с ее бутылки, так как скорее всего у меня коронавирус после тюрьмы. Она налила воду в стакан, дала мне. Рассказала, кто из друзей приходили на суд, что все волнуются. Тогда я первый раз заплакала, потому что на свободе, а друг остался в тюрьме на 15 суток в невыносимых условиях и без возможности получить теплые вещи и средства гигиены, потому что в связи с коронавирусом передачи отменили (Право на получение передач предусмотрено ст.18.7 ПИКоАП). Никакие решения и нормативные акты не могут ухудшать положение административно арестованных по сравнению с теми, которые описаны в ПИКоАП (ст.18.3 параграф 2).

Леся Пчeлка (1989) — художница и активистка. Родилась в Борисове, живет в Минске. Работает с визуальными медиа, исследует темы памяти, истории повседневной жизни, микроистории. Имеет научную степень по социальной психологии. Завершила ряд международных программ для арт-менеджеров. В 2013 году основала первый в Беларуси благотворительный магазин «КалиЛаска», который просуществовала до 2016 года. С 2017 года является арт-директором социально-культурной инициативы «ВЭХА» (http://veha.by), занимается беларусской архивной фотографией. С 2020 года преподает в Европейском колледже Liberal Art в Беларуси. 23 января 2021 года она была арестована за участие в одиночном пикете.